За круглым столом эксперты Центра стратегического развития (ЦСР) обсудили проблемы избыточной криминализации экономической активности. Участие в заседании приняли исследователи в области права, представители судебной и законодательной власти, а также участники бизнес-объединений.

 

По словам Марии Шклярук, вице-президента ЦСР, сегодня активно обсуждаются вопросы, связанные с так называемым силовым давлением на предпринимательство и с взаимоотношениями между правоохранительными органами и предпринимательским сообществом в принципе. Институт проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге по просьбе ЦСР подготовил доклад «Избыточная криминализация экономической деятельности в России: как это происходит и с что с этим делать», который был недавно опубликован.

 
«Это еще один шаг на пути к тому, чтобы понять, в каких направлениях необходимо улучшать ситуацию на рынке для оживления экономической активности, более широкого развития инициативы среди граждан, чтобы они не боялись заниматься предпринимательской деятельностью. К сожалению, существующие ограничения начинаются с малого, в том числе с небольших уголовных дел или с постоянной угрозой ответственности», – отметила Шклярук.

 

 

На встрече один из авторов доклада, Кирилл Титаев, ведущий научный сотрудник института, представил основные выводы исследования. По его словам, в экономической сфере в значительном количестве криминализуются нарушения правил ведения налогового и бухгалтерского учета, о которых человек может и не знать.

 
«Если мы начнем читать тексты приговоров и постановлений о прекращении уголовных дел по не реабилитирующим основаниям, то увидим, что огромное количество уголовных дел, которые действительно расследуются и передаются в суд – это не какие-то ограбленные бабушки и страшные банковские махинации», – сообщил эксперт.

 
В выборке из ста уголовных дел, которые соответствуют типовой презентации, «подаваемой в пафосе борьбы с экономическими преступлениями», авторы доклада нашли только три оправдания и три уголовных дела такого рода. «Всё остальное – это условный ветеринар не сдал деньги в кассу», – резюмировал Титаев.

 
Он привел три примера избыточной криминализации экономической деятельности. Так, зачастую административный штраф, наложенный налоговыми органами не на юридическое лицо, а на должностное, оплачивается со счета предприятия. Если этот факт обнаружится налоговиками, то дело будет передано в следственные органы. В результате лицу, подписавшему распорядительный документ, грозит уголовная ответственность за тяжкое преступление по статье «растрата с использованием служебного положения», итог – санкции до шести лет лишения свободы. Дел такой категории, по оценкам авторов доклада, возбуждается порядка 700 в год.

 
«Вторая большая проблема, которая очень часто криминализуется, хотя, в общем-то, это всего лишь вариант служебного нарушения, но никак не преступление, – нарушение правил работы с материальными ценностями или денежными средствами», – отметил Титаев.

 

Случай из практики – ветеринар, который два с половиной года назад не внес в кассу полученные по приходному кассовому ордеру 3500 рублей за туберкулинизацию скота, был осужден к условному лишению свободы сроком на 2,5 года и лишению права заниматься определенной деятельностью сроком на пять лет.

 
«Причем работодатель вспомнил об этом более чем через два года после совершения этого «страшного преступления», которое российским УК в совокупности с правоприменительной практикой отнесено к категории тяжких», – подчеркнул автор доклада.

 
Третий вариант нарушений, относимых к категории тяжких, – неисполнение договорных обязательств в однократном режиме. Директор фирмы, которая устанавливала пластиковые окна, по одному из договоров не предпринял усилий по заказу этих окон и высылке бригады, получил полгода условно с запретом занимать руководящие должности сроком на три года.

 
«Мы понимаем, что в каждом из этих случаев можно найти состав уголовного правонарушения. Но есть большой вопрос – а нужно ли? По нашим оценкам, таких дел от трех до десяти тысяч в год по стране в целом», – отметил Титаев.

 
Основная большая проблема правоприменения, по словам эксперта, – это отсутствие нижнего порога для хищений с использованием служебного или должностного положения. В результате любая растрата становится тяжким преступлением. Кроме того, УК РФ дает возможность по составам публичного обвинения правоохранительным органам игнорировать позицию потерпевшего.

 
«Примерно в каждом пятом деле, которое мы изучили, есть позиция потерпевшего, в которой он утверждает, что ему ущерб не нанесен. Что не мешает судам постановлять обвинительные приговоры и осуждать подсудимых, опять же не к реальному лишению свободы, а к различным мерам наказания, не связанным с лишением свободы», – сообщил Титаев.

 

Основной вывод – огромное количество экономических преступлений квалифицируются как тяжкие, а иногда как особо тяжкие, хотя не связаны с насилием или угрозой его применения. Суды массово по этим делам вынуждены демонстрировать особую ситуацию и выносить приговоры ниже нижнего предела. Но такая ситуация создает стимулы для правоохранительных органов, которым нужна отчетность по «тяжким делам экономической направленности», которые таковыми, по сути, не являются.

 
Всё это наносит существенный ущерб экономике нашей страны, утверждается в докладе. Во-первых, несколько тысяч человек ежегодно получают судимость, как правило, сопряженную с существенным ограничением для работы по специальности. Во-вторых, работой, связанной с мелкими нарушениями, относящими к «особо тяжким», загружаются правоохранители. Судебные и правоохранительных органы несут репутационный ущерб: они дают основания гражданам относиться к себе как к структурам, занимающимся деятельностью, с точки зрения здравого смысла, бессмысленной. В-третьих, создается риск выборочного применения закона, поскольку ошибки в ведении, например, отчетности, совершают многие предприниматели.

 
«Из этого вытекает очень важный момент. Выбирая между тем, чтобы зарегистрировать предприятие и начать легальную экономическую деятельность или остаться в тени, человек выбирает вариант остаться в тени, – уверен Титаев. – Потому что привлечь за мошенничество или тем паче за растрату человека, который ведет подпольный бизнес, гораздо сложнее. А как только человек начинает легально оформлять свою деятельность, ему гораздо сложнее выпасть из поля зрения правоохранительных органов».

 
Авторы доклада предлагают определить нижние пределы ущерба для квалифицированных составов хищений. Кроме того, суды массово не должны игнорировать статьи УК РФ, которые трактуют проблемы общественной опасности деяния и умысла на его совершение.

 
«Возможно, постановление пленума Верховного суда или подобное решение, либо решение на уровне правоохранительных органов, которое разъясняет порядок работы с этими положениями УК, могло бы существенно улучшить ситуацию», – отметил выступающий.

 
Среди участников круглого стола развернулась дискуссия вокруг целесообразности предложений. Ряд экспертов их поддержали.

 

 

«Скорее уже безумие говорить о том, что эти дела сопряжены с существенной общественной опасностью, требующей уголовной репрессии», – высказал мнение Геннадий Есаков, заведующий кафедрой уголовного права и криминалистики НИУ ВШЭ.

 
По его словам, нельзя оспаривать того, что есть ситуации, когда уголовная репрессия необходима, но существуют и другие истории. Например, обналичивание материнского капитала в ряде случаев не может рассматриваться как хищение в крупном размере – когда деньги пошли на благо детей.
«Можно, конечно, прикрываться красивыми словами, что это наши с вами налоги, наши с вами бюджетные деньги. Но это деньги, которые семья, которой, может, есть нечего, потратила на себя», – отметил эксперт.

 
По мнению Вячеслава Феоктистова, управляющего партнера адвокатского бюро «Феоктистов и партнеры», одна из насущных проблем – отсутствие персональной ответственности судей за принимаемые решения. Зачастую судами игнорируются возможности избрания более мягких вариантов в части мер пресечения – несмотря на постановления пленума Верховного Суда РФ.

 

 

В разговоре эксперты затронули и более глобальную проблему – отсутствие доверия между институтами власти, правоохранительными органами и населением.

 
«А поскольку никто никому не доверяет, у нас существует громадное количество правил, если всё из них мы будем соблюдать, мы никогда ничего не сделаем», – считает Есаков.

 
Алексей Александров, первый заместитель председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству озвучил другую обширную проблему – «бизнесмена общество и государство не должно воспринимать, как врага или как дойную корову».

 
«Мы знаем, что наши сегодняшние правоохранительные органы не всегда безупречны в своих отношениях с бизнесом, я имею в виду коррупционное и другое давление. Очень важно для общественного сознания, чтобы государство и общество понимали, что бизнес – это друг, а не враг», – отметил сенатор.

 

 

Игорь Белоусов, старший прокурор Правового управления Генпрокуратуры РФ отметил, что попытки внесения изменений в УК РФ ведутся постоянно и зачастую имеют разнонаправленный характер. Поэтому стране нужна единая уголовно-правовая политика, о чем уже не раз говорилась, но реальных подвижек в этом направлении нет.

 
«Нам нужна система, нам нужен центр уголовной политики, в котором эксперты самого высокого уровня анализировали поступающие предложения и оценивали, насколько они вписываются в систему уголовной политики страны. Или мы будем через полгода вносить поправки и говорить, что тысячу раз опять ошиблись. Без системности этот вопрос не решить», – согласился Алексей Александров.

 
Идею создания центра компетенции на уровне законодательной власти также поддержал Алексей Ляскало, замдиректора департамента внутреннего контроля и выездных проверок Фонда «Сколково». «У нас же есть арбитражные суды по экономическим делам, почему не задуматься о том, чтобы существовали суды по финансовым преступлениям?», – озвучил идею он.

 
Все прозвучавшие предложения еще будут обсуждаться в публичной плоскости, заверила собравшихся Мария Шклярук. Работа по конкретизации предложений в сфере уголовной политики продолжится на площадке Совета Федерации в декабре – как в части подготовки общей концепции уголовной политики, так и по доработке отдельных предложений, в том числе законопроектов, заключила вице-президент ЦСР.

 
Огромное количество экономических преступлений квалифицируются как тяжкие, а иногда как особо тяжкие, хотя не связаны с насилием или угрозой его применения. Такая ситуация создает стимулы для правоохранительных органов, которым нужна отчетность по «тяжким делам экономической направленности», которые таковыми, по сути, не являются.

 
Выбирая между тем, чтобы начать легальную экономическую деятельность или остаться в тени, человек выбирает вариант остаться в тени. Привлечь за мошенничество или растрату человека, который ведет подпольный бизнес, гораздо сложнее. Человеку, который легально оформляет свою деятельность, гораздо сложнее выпасть из поля зрения правоохранительных органов.

 
Одна из насущных проблем – отсутствие персональной ответственности у судей за принимаемые решения. Зачастую судами игнорируются возможности избрания более мягких вариантов в части мер пресечения – несмотря на постановления пленума Верховного Суда РФ.