Одним из самых резонансных в прошлом десятилетии стал Закон о банкротстве юридических лиц. Он не только на долгие годы определил принципы, в соответствии с которыми осуществляется банкротство коммерческих организаций, но и породил множество споров о его правоприменительной практике.

 

Сегодня в рубрике «Правовое поле» мы хотим предоставить слово представителям строительной компании «Спутник», а также независимым экспертам, и всем вместе попробовать разобраться в хитросплетении одного из самых резонансных дел о банкротстве последнего времени на Урале – оно связано с Каменск-Уральским металлургическим заводом (КУМЗом). КУМЗ является крупным предприятием в Свердловской области, а его проекты, такие как цех холодной и горячей прокатки, стали заметными стройками федерального значения. Именно поэтому все правовые коллизии, возникающие вокруг данного предприятия, неизбежно привлекают внимание специалистов по банкротству.

 
Конкретно речь пойдет о банкротстве бывшего генерального подрядчика КУМЗа – ЗАО «Мостинжстрой». Процедура банкротства тянется по сей день с января 2015 г. Кредиторами ЗАО «Мостинжстрой» оказались более пятнадцати предприятий-субподрядчиков разного калибра на общую сумму более 350 млн руб.

 
Строим и прокатываем

 
В последнее десятилетие КУМЗ как предприятие активно развивался, осуществляя масштабную модернизацию своих производственных мощностей. Одним из знаковых проектов cтало строительство вышеупомянутого цеха холодной и горячей прокатки. Генеральным подрядчиком этой масштабной стройки было выбрано предприятие ЗАО «Мостинжстрой», имевшее на тот момент хорошую репутацию в профессиональной среде. Как часто бывает с большими стройками, по ходу реализации проекта стали происходить различные изменения. В определенный момент управленческая команда КУМЗа приняла решение – в связи с корректировкой планов строительства прекратить сотрудничество с генподрядчиком. Руководству ЗАО «Мостинжстрой» ничего не оставалось, как постепенно сворачивать работы, хотя и не сразу (к этому нюансу мы еще вернемся).

 
Отправной точкой в истории о банкротстве и последовавшей за ним цепочке событий стало требование КУМЗа вернуть 600 млн из 4 млрд руб., которые были ранее перечислены генподрядчику в качестве предоплаты по строительству. По-видимому, ЗАО «Мостинжстрой» оказалось не готово к такому развитию событий – проект планировался не на один год, и вдруг звучит команда «стоп!». Уже закуплены стройматериалы, металлические конструкции для сборки, подготовлена специализированная техника и всё, что необходимо для стройки такого масштаба. Кроме того, к этому моменту было также заключено несколько десятков крупных контрактов с субподрядчиками.

 
Генподрядчик оказался в патовой ситуации: с одной стороны, заказчик собирается расторгнуть с ним договор и требует назад предоплату, а средств на выплату недостаточно или нет вообще. С другой – значительная группа субподрядчиков уже выполнила большой объем работ и скоро потребует оплату за него. Именно в этот момент самым правильным управленческим решением для руководства ЗАО «Мостинжстрой» стало бы объявление о банкротстве: было бы введено наблюдение, внешнее управление, составлен реестр кредиторов, чтобы справедливым образом учесть интересы каждого из них, независимо от их размера, – от КУМЗа до самого малого субподрядчика. Однако руководство генподрядчика по неизвестным мотивам распорядилось по-другому. И вот с этого момента начинается самая спорная часть этой истории.

 
«Сообразим на троих»

 
ЗАО «Мостинжстрой» привлекает дочернее предприятие с тем же названием – ООО «Мостинжстрой» – для подготовки следующей схемы. В декабре 2014 г. ЗАО «Мостинжстрой», ООО «Мостинжстрой» и ОАО «КУМЗ» подписывают трехстороннее соглашение, по которому права генподрядчика стройки переходят к ООО «Мостинжстрой». Нужно отметить, что по этому договору новый генподрядчик освобождается от всех обязанностей перед субподрядчиками. Спустя всего два месяца, в марте 2015 г., ОАО «КУМЗ» выходит с иском к генподрядчику, требует расторгнуть договор генподряда и вернуть все авансовые платежи по нему. Ответчик ООО «Мостинжстрой» «откупается» от КУМЗа имуществом своих аффилированных компаний и дополнительно передает ему работ на сумму 168,3 млн руб. Таким образом, ООО «Мостинж-строй» фактически расплачивается с ОАО «КУМЗ» работами субподрядчиков! Результатом этой сделки становится новое, уже мировое соглашение, по которому ОАО «КУМЗ» снимает свои претензии к теперь бывшему генподрядчику – одной проблемой для собственников ЗАО «Мостинжстрой» становится меньше.

 
Удивительно, но при этом ЗАО «Мостинжстрой» продолжает принимать работы от субподрядчиков, даже после расторжения договора генерального подряда с КУМЗом. Это подтверждается как материалами банкротного дела, так и судебными актами по нему. Работы ведутся на территории заказчика, и ему, по сути, безвозмездно передаются результаты работ субподрядчиков, которые как ни в чем не бывало продолжают свою деятельность на объекте.

 
Однако главный вопрос во всей этой истории в следующем. С приходом в ЗАО «Мостинжстрой» временного управляющего был проведен анализ финансового состояния предприятия. Согласно результатам, стоимость оборотных активов составила 649,5 млн руб. – основная масса была обозначена как «запасы» – очевидно, что речь здесь шла о строительных материалах, элементах металлоконструкций и результатах работ, выполненных субподрядчиками. Все эти запасы, по сути, являлись активами ЗАО «Мостинжстрой» и были завезены на стройплощадку КУМЗа или создавались на ней. Здесь юридическая судьба активов обрывается, хотя очевидно: де-факто они перешли в собственность заказчика без всякого документирования.

 

 
Неудобные вопросы

 
Если суммировать цепочку событий – от перезаключения договора генерального подряда с ЗАО «Мостинжстрой» на ООО «Мостинжстрой» с фактической передачей всех активов заказчику – эта схема вполне может трактоваться как преимущественное удовлетворение требований одного кредитора – в данном случае КУМЗа. Возможно, такой же точки зрения придерживался и пришедший на предприятие конкурсный управляющий Д.В. Кольчурин, во всяком случае на первый взгляд. В рамках деятельности Кольчурин решил оспорить в суде трехстороннее соглашение с заказчиком и, соответственно, признать результаты всех сделок по этому соглашению недействительными, но… проиграл! Его команда последовательно оспаривала трехстороннее соглашение в арбитражных инстанциях, дойдя до Верховного суда, который отказал в признании соглашения недействительным. Казалось бы, он сделал всё что мог. Но чем больше юристы компании «Спутник» погружались в расследование ситуации, тем больше вопросов у них возникало к деятельности конкурсного управляющего.

 
Основная претензия представителей «Спутника» сводится к вопросу: «Как получилось, что запасы на значительную сумму – 649,5 млн рублей – не учтены при формировании конкурсной массы должника, хотя изначально было известно, что они находятся на территории стройки заказчика?» Почему конкурсным управляющим не был произведен розыск данных материалов и их инвентаризация? В документах по банкротству ЗАО «Мостинжстрой», доступных на сегодня всем кредиторам, в принципе отсутствует информация
о каких-либо мероприятиях по возврату в конкурсную массу должника указанных активов.

 
Даже если оставить за скобками причины тех или иных решений конкурсного управляющего – лежало ли в основе непонимание ситуации, сговор с заинтересованными лицами или другие мотивы, – остается вопрос о профессионализме его действий. Ведь основная задача любого конкурсного управляющего – обеспечить сохранность конкурсной массы имущества должника, не допустить ее «растекания» по контрагентам, партерам и клиентам. Только таким образом можно обеспечить справедливый порядок удовлетворения требований кредиторов. Очевидно, что здесь эта задача – намеренно или случайно – так и не была выполнена!

 
У каждого конфликта две стороны

 
Представители строительной компании «Спутник» допускают наличие альтернативной трактовки ситуации. Возможно, существуют документы, которые могут изменить сложившуюся картину. Приглашаем представителей ЗАО «Мостинжстрой» также высказать свою позицию по данному вопросу, ведь рубрика «Правовое поле» как нельзя лучше подходит для обсуждения самых актуальных вопросов.

 

Илья Косьяненко, управляющий партнёр юридической компании «Юрайт», руководитель практики судебного сопровождения процедур банкротства.

 
Конкурсный управляющий определяет юридическую судьбу активов

 
Судя по всему, процедура конкурсного производства еще не завершена. А значит, конкурсному управляющему ничто не мешает определить юридическую судьбу указанных активов должника, если это до сих пор еще не сделано. В том числе обратиться с соответствующими запросами и претензиями к заказчику, произвести розыск и инвентаризацию запасов. Констатировать их отсутствие, изначальную «виртуальность» или последующую утрату должен конкурсный управляющий на основании достаточных доказательств и предпринятых мер по их установлению. Если имущество реально существовало, но выбыло из владения должника, то всегда будет тот, кто неосновательно обогатился за счет его кредиторов, присвоив себе «бесхозные» активы.

 
Андрей Винницкий, зам. председателя Свердловской областной экономической коллегии адвокатов, доктор юридических наук

 
«Метеорит, влетающий в атмосферу»

 
Во-первых, интересен вопрос о добросовестности действий управляющего при оспаривании сделок с главным контрагентом КУМЗом. Описанная ситуация не уникальна. Редкий строительный проект, особенно крупный, обходится без процедуры банкротства какого-то звена, а чаще даже нескольких звеньев по цепной реакции. Фигура арбитражного управляющего является здесь ключевой, ведь именно он устанавливает причину банкротства, подозрительные сделки, оспаривает их, привлекает контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, реализует на торгах конкурсную массу и т. п. Однако его действиями никогда не будут удовлетворены все участники дела, ведь интересы кредиторов, должника, его контрагентов принципиально расходятся. При этом на управляющем лежит колоссальная ответственность: дисциплинарная, административная, гражданско-правовая и даже уголовная. Только высококвалифицированным арбитражным управляющим удается соблюдать баланс интересов и независимость, не превращаясь в «арбитражных управляющих», обслуживающих интересы сугубо мажоритарного кредитора или бенефициара должника.

 
На практике, к сожалению, нередки случаи, когда управляющий должника оспаривает сделки в условиях «игры в поддавки»: цель такого оспаривания – не выиграть дело, а проиграть его, придав видимость принятия всех зависящих от конкурсного управляющего мер во избежание последующего предъявления претензий к нему со стороны как кредиторов, так и иных лиц. В данном деле действия арбитражного управляющего трудно оценить в качестве пассивных с учетом характера аргументации и количества пройденных судебных инстанций. Тем более любой кредитор, даже миноритарный, мог принимать участие в данном споре и заявлять собственные доводы о пороках сделки.

 
Во-вторых, извечная проблема – это сохранность конкурсной массы, которая напоминает «метеорит, влетающий в атмосферу»: редкое движимое имущество доживает до момента продажи с торгов. И здесь управляющий должен действовать максимально аккуратно: если им проинвентаризировано соответствующее движимое имущество должника, то он всецело отвечает за его сохранность под угрозой возмещения убытков, лишаясь возможности ссылаться на его изначальное отсутствие. Если же управляющим выявлены несоответствия между данными учета и фактическим наличием имущества, то вариантов немного: либо ставить вопрос о хищении с подачей соответствующего заявления в правоохранительные органы, либо констатировать ненадлежащее ведение учета, что может явиться самодостаточным основанием для субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц.

 
Подводя итог: несмотря на типичность основных вопросов и проблем в процедурах банкротства, каждая из них уникальна. Суды применяют закон не формально, а на основе оценки конкретной ситуации, что приводит к крайней противоречивости практики, формированию множества подходов, прямо не описанных в законе.

 

 

Ольга Жданова, партнер, руководитель группы практик, арбитражный управляющий юридической фирмы INTELLECT

 
Допускаю, что «запасы» существовали только на бумаге

 
Распространенная на практике ситуация, когда то, что отражено в бухгалтерской отчетности должника, не соответствует существующей действительности. То есть я вполне допускаю, что обнаруженные временным управляющим «запасы» существовали только на бумаге. Я бы не трактовала действия конкурсного управляющего как однозначно непрофессиональные, для этого у нас мало данных.

 
Добросовестный конкурсный управляющий, безусловно, должен был озадачиться розыском этих активов, как минимум управляющий должен получить информацию об утраченных запасах у бывшего руководства должника, которое и обязано было ему всё передать. У нас нет информации, в каком виде передавалось имущество должника от руководства конкурсному управляющему, но мы видим, что управляющий всё же предпринимает необходимые действия.

 
Из карточки дела следует, что 03.10.2017 года управляющим подано заявление о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц, а именно Злыгостева Н.К. и ООО «Мостинжстрой». Нет сведений о содержании данного заявления, но 21.05.18 г. Арбитражный суд Свердловской области вынес определение о привлечении к субсидиарной ответственности Злыгостева Н.К. – конкурсный управляющий одним из доводов привлечения его к ответственности приводит именно исчезнувшие запасы.

 
Было бы интересно посмотреть, кто из кредиторов предложил данную кандидатуру и голосовал за него. К сожалению, в доступных источниках я этой информации не увидела. Безусловно, фабула дела непрозрачно намекает на преимущественное удовлетворение требований КУМЗа перед другими кредиторами, также видно, что были погашены через аффилированных лиц требования перед банком УБРиР. Удивительно, что управляющему не удалось оспорить эти сделки, но для понимания, почему это произошло, следует более глубоко погрузиться в суть споров.

 

NB СПРАВКА

 

В статье используются ссылки на следующие правовые документы: дело о банкротстве ОАО «Мостинжстрой» А60-981/2015, иск ОАО «КУМЗ» о возврате аванса
№А60-15071/2015